Опубликованные тексты авторов

– Кора, – матушка избегает ее другого, бархатного и величественного имени – напрасно, потому что холод подземного мира остается на ее бледной коже вечностью. – Ты в безопасности здесь до тех пор, пока не поспеют гранаты. Она поправляет ее темные косы, выбирая красные лепестки гранатовых цветов, и целует на прощание. Деметра вернется вечером и будет рассказывать про необычайно холодную весну, а Персефона будет скучать по глухой сырости своего дома.Подробнее

Ой лето стояло сухое да яркое. Молодой лесок цвёл, обступал городок со спины, укрывая тенями. Новые избы росли, ладно справлены, дивно скроены. Тянулся люд к месту, а коли место хорошее — славное место на пологом холме, кабы городку не расти, мастеров не растить. Вниз широкою тропою пройти да к реке выйдешь, и не абы какой, настоящей реке. Только лёд сойдёт и потянутся медленно корабли. Нет-нет, а иной разок остановится: кто погостить, новости передать, а в другой раз и торгу быть.Подробнее

— Мне снова приснился тот сон. Мамина рука замерла над тарелкой. — Тот самый сон? — переспросила она, отложив вилку. — Угу, — поддакнула я, ковыряя пережаренные края яичницы. В последние годы мы отдалились, но мой сон преследовал меня ещё с тех времён, когда я маленькой девочкой устраивалась у мамы под боком и болтала без умолку. На самом деле снов у меня было множество, они мелькали разноцветными пятнами, оставаясь на задворках сознания.Подробнее

Слышишь танец огня на остывшей золе? Видишь капли меня в том дожде на стекле? Словно золотолиственный вихрь в окне — Сумасшедшая рыжая осень во мне. Пронесла над землей, словно ведьмы метла Подарила душе золотые крыла. Мне упасть бы листвой на любимого грудь, И в объятьях его навсегда утонуть.   Сколько жизни в огне твоих глаз золотых! Даже пав бездыханной, воскресну я в них. Прервала эта осень мой глупый разбег. Лишь взлетев, поняла я, что я — человек.Подробнее

*** Я буду Лежать песчинкой на пляжах Балтики среди миллионов таких же крупиц, Встречать зори и вспышки зарниц и держать на себе туристов палатки.   Я буду Бить волной о горячие камни, разбежавшись со стадом барашков, Веять бризом — по коже мурашки, и сердца у живых с незакрытыми ставнями.   Я буду Оставлять поцелуи солнца на детских щеках И горевать, если там, в облаках, вновь замечу веснушки на лицах.Подробнее

«Лесной отец, лесная мать! Приди ко мне сюда ночевать», – с детства я слышал заветные слова, но ни разу их так и не произнёс. Потому что в лесу не плутал. Потому что гулял там с прабабушкой. А она все тропинки знала и с деревьями шепталась, как с сёстрами. Помню, чуть рассвет, встанем с прабабушкой, позавтракаем и в лес. Кругом туман и зелено. Веточки под ногами хрустят. Птицы в кронах щебечут, а мы потихоньку бредём.Подробнее

Каждый день мы гуляли больше, чем по часу! Здорово было скатываться с горки и кричать: "Ааааооотойди, а то убью. И себя и тебя убью." А эта маленькая принцесска Катенька не отходила. Случалась небольшая авария, и она начинала реветь! Очень громко. Но, на её радость, я испытывал некоторое возвышенное чувство к Катеринам, поэтому и успокаивал, обещал замуж взять, когда вырасту. Она, конечно, переставала плакать и убегала к другим неКатям рассказывать о своей состоявшейся судьбе. "Отлично, отделался.Подробнее

За окном уже опустились сумерки. В старой добротной кузне еще горел свет. Марьюшка смотрела на танец огня, вспоминая своего батюшку, который учил ее ремеслу. Где-то вдалеке залаяли собаки. Марьюшка слегка вздрогнула и потушила огонь. Пора спать. * Марьюшка была единственным ребенком кузнеца. Мать ее умерла при родах. Сызмальства она наблюдала за работой отца, и, какого же было удивление всей деревни, когда в хрупком семилетнем ребенке обнаружилась богатырская сила.Подробнее

***   Касание раскроет лепестки. Их шелест невесом, непрерываем. В ночной дремоте - сонные ростки, С утра - иллюзии цветок срываем.   Проснёшься ты, как будто от тепла. То - взмах руки, не ощутимый телом, Что для тебя венок свой заплела. Но в памяти останется пробелом,   Как след примятый на густой траве. Фантазия рисует ей портреты. Мелькнули и померкли в темноте, Не вспомнишь цвет, её глаза - кометы.Подробнее

Церквушка та стояла на пригорке, прямо там, где от Урульгинки убегала дочка — маленькая речушка, чьё название уже и не вспомнить. Купол переливался синим и золотым на солнце, внутри с большой высоты смотрела Богородица. Она была бледной, местами уходящей в дыры бетона. Большая прореха получилась под мышкой. Думалось мне, как бы хорошо залезть туда, свернуться калачиком и уснуть в этом материнском тепле. Богородица держала ладони раскрытыми перед собой.Подробнее

Скажу вам так: у нас в Зауголье всё нормально, всё как у людей. И крыши текут, и ямы асфальт выгрызают, и дома с места на место перепрыгивают. Уследить вот только за этим некому, никак не доедет до нас залётный специально обученный человек. Вот и приходится всё самим, самим. Дед-Костыль пойдёт, костылём своим заборчик какой и подопрёт. Кто свободен, посреди дороги ляжет, люк открытый и прикроет. Правда, опасно это: защекочет развеселившееся течение, подхватит да унесёт куда-нибудь к Максу Ашманну в гости.Подробнее

*** снежноягодник  розовый день тени листьев лежат у обочин город замер к зиме  свеж и точен воздух с чёрным изгибом ветвей в нём купаются чайки зари зоопарк  рассекреченный сад  и бизона застенчивый взгляд   словно в прошлые ноябри     *** после снега, когда растает и откроется всё, как есть может, лучше ещё не станет но увидишь благую весть   да и как её не увидеть  тихий голубь, босой на вид  омофором пурпурноПодробнее

“Жизнь моя! иль ты приснилась мне?” С. Есенин. От долгого, временами звонкого зимнего пути за форелью Бориса Ефимовича оторвала трель будильника. Прежде чем очнуться Борисом Ефимовичем, он на мгновенье открыл глаза, схватил строгий и холодный голубой оттенок, заполнившей всю комнату и сообщённый ей как будто сном, медленно моргнул и увидел как рассвет окрасил стены в светло-светло-розовые тона, не могущие заглушить собственных цветов предметов.Подробнее

     Натуля не любила хореографию. Она вздыхала, дула щёки, супилась, накручивала тонкие светлые волосы на указательный палец, морщила лоб и тыкала мне в нос тёплым ртутным градусником: 36 и семь — это, вообще-то, серьёзно. Страданья она преподносила со вкусом, выдерживала все необходимые паузы, придумывала новые ходы. Брала измором.       Неудивительно, что мы опять опаздывали.Подробнее

             Если поплачешь Если поплачешь, то немного отпустит, Меня и тебя они нашли в капусте, Что делать с нами они не знали, И первым делом нас наказали.   Из нашей кожи — платье Манижи, Ничего-ничего, there-there, тише-тише. А ты помнишь сказку «аборт»? «А потом моя мама меня убила», А нас с тобой мама наша любила.Подробнее