Проза

«Лесной отец, лесная мать! Приди ко мне сюда ночевать», – с детства я слышал заветные слова, но ни разу их так и не произнёс. Потому что в лесу не плутал. Потому что гулял там с прабабушкой. А она все тропинки знала и с деревьями шепталась, как с сёстрами. Помню, чуть рассвет, встанем с прабабушкой, позавтракаем и в лес. Кругом туман и зелено. Веточки под ногами хрустят. Птицы в кронах щебечут, а мы потихоньку бредём.Подробнее
Каждый день мы гуляли больше, чем по часу! Здорово было скатываться с горки и кричать: "Ааааооотойди, а то убью. И себя и тебя убью." А эта маленькая принцесска Катенька не отходила. Случалась небольшая авария, и она начинала реветь! Очень громко. Но, на её радость, я испытывал некоторое возвышенное чувство к Катеринам, поэтому и успокаивал, обещал замуж взять, когда вырасту. Она, конечно, переставала плакать и убегала к другим неКатям рассказывать о своей состоявшейся судьбе. "Отлично, отделался.Подробнее
Церквушка та стояла на пригорке, прямо там, где от Урульгинки убегала дочка — маленькая речушка, чьё название уже и не вспомнить. Купол переливался синим и золотым на солнце, внутри с большой высоты смотрела Богородица. Она была бледной, местами уходящей в дыры бетона. Большая прореха получилась под мышкой. Думалось мне, как бы хорошо залезть туда, свернуться калачиком и уснуть в этом материнском тепле. Богородица держала ладони раскрытыми перед собой.Подробнее
“Жизнь моя! иль ты приснилась мне?” С. Есенин. От долгого, временами звонкого зимнего пути за форелью Бориса Ефимовича оторвала трель будильника. Прежде чем очнуться Борисом Ефимовичем, он на мгновенье открыл глаза, схватил строгий и холодный голубой оттенок, заполнившей всю комнату и сообщённый ей как будто сном, медленно моргнул и увидел как рассвет окрасил стены в светло-светло-розовые тона, не могущие заглушить собственных цветов предметов.Подробнее
     Радостный день. Сижу я спокойно дома, компот смородиновый попиваю. В это время стук в дверь. Хороший такой, звонкий. Так могут стучать только добрые друзья. Подхожу, открываю. На пороге Петька, старый приятель по дачному посёлку. Давно мы с ним не виделись. Вот так встреча.  - Здоров, - говорит он мне, - чего ты тут сидишь, томишься в четырёх стенах. А ну-ка давай со мной в лес.  - Куда это? – недоумеваю я, - чего удумал?Подробнее
     Человеком я вышел не очень — голубиных супов не варил.      Не то, что мой дед. О, вот мой дед, вот это да! Как только увидит голубя, так к нему подпрыгнет, глазом глянет — и всё, готов голубок, сам порхает к нему на обед. Я этого, конечно, не видел, но уж больно хорошо дед рассказывал, сверкая своим золотым резцом. Все смеялись, когда дед хватал меня, как того голубка. «Ну и выдумщик!» А я деду верил. Разве такое выдумаешь?Подробнее
     С самого рождения я смотрел только на одну из них – ту, которая подарила жизнь. Ту, что была равной этому миру во всех его измерениях и размерностях. Ту, что в начале Всего была темна и пуста, как вселенский космос, а после дала спокойствие и теплоту. Она была для меня всем – счастьем, страхом, блаженством, радостью, грустью, тишиной, морем, ветром, сырой землей. Ничто даже на йоту не могло сравниться с ней. Безоговорочная скрижальная любовь.Подробнее
     Вот и все. Это был последний рейс. Теперь мы едем в депо. Без остановок, без пассажиров, без надежды. В эту новогоднюю ночь заканчиваем на два часа раньше, чем в прошлом году. Может быть, этих двух часов ей бы хватило, может быть, она бы успела, даже если б не успела, я б задержался, я б остановился, заглох бы посреди маршрута, если бы только знал, что она придет. Если бы была бы эта пара часов, но их нет. Ее нет.Подробнее
Посвящается Евдокии Михайловне  Павловой (Мелентьевой) (1923-2020). Двоюродной прабабушке. Труженику тыла.   Всё впереди      В лавке, где собраны товары для рукоделия, висели самые разные полотна, приковывающие взгляд сочетанием цветов, пёстрым узором и блеском. На полках были разложены пуговицы, ленты и кружево — всё то, что потрясающе завершит любой наряд, передаст особенности его обладательницы.  — А такая подойдёт?Подробнее
И мысль бесплотная в чертог теней вернётся. Осип Мандельштам   1      В жару он расстёгивал верхние пуговицы своей сорочки и тогда примечали у него на шее замкнутую борозду лилового цвета, с какими покачиваются эшафотники на ратушной площади. Бедняга видать приладил верёвку к ветке, сел на неё верхом, просунул голову в последний хомут, свалился – и был таков. Да ведь, как известно, неприкаянную душу петлёю не придушишь.Подробнее
Квартира Венички      Я не нашёл лекарства от изжоги, должно быть, оно осталось у меня дома, в ванной комнате над раковиной в шкафчике за зеркалом на третьей полке между ватными палочками и перекисью водорода. Мне нужен был «Гасек Гастрокапс». Утром. Одна таблетка. Натощак. После кира.      Теперь я начал искать себя.      Без толкового самоанализа это поиск потерявшегося тела.Подробнее
Если бы соглашаться с тем, что она потеряла рассудок, то это должно было начаться в день её переезда к невестке. А изменилось всё, что было привычно раньше и с чем ещё можно было, слава Богу, дожить до восьмидесяти шести лет, в день, когда в её медицинской карточке была сделана последняя запись. Если бы только заранее знать, как мало она была для неё значима, если бы понимать это, то не было бы никакой надобности затем объявлять её сумасшедшей.Подробнее
Это рядом с нами жил Джозеф Альтерманн – десять лет мы общались и виделись друг с другом каждый день. Альтерманн, скажем прямо, был странный человек, неуклю­жий, согнутый вдвое, высокий – в такой, маленькой квартир­ке – соседняя дверь справа. Квартира номер 4, синяя в поре­зах кожаная дверь, запылённый, тусклый медный глазок… Квартира номер 4.Подробнее
Каждый раз, когда слышу звуки гитары, в голове возникает родной и далёкий образ. Да и когда не слышу. В общем, постоянно. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Улыбчивый кучерявый парень с ясными синими глазами. И вместе с этим внутренний голос произносит близкое сердцу имя. Дыхание сразу прерывается. Учащается пульс. Внутри что-то переворачивается. Кажется, это называют бабочками в животе. Алекс. Бывший сосед. По совместительству друг и одноклассник моего брата Ромки.Подробнее
I Матвей позвал выпить водки. Я, конечно же, согласился. У Матвея в мастерской пахло деревом, касторкой и благовониями. Он распахнул самодельный шкафчик, вытащил оттуда сухофрукты (мясо он не ел) и полторашку, понёс это к продавленному диванчику, на котором я и сидел. Ногой отодвинул коврик для медитаций, подтащил сруб де­рева и расставил угощенье. Матвей был рукастый. Всё время таскал кочерыги с побережья, высушивал их, пилил, шкурил, заливал лаком.Подробнее
← Предыдущая Следующая → 1 2
Показаны 1-15 из 27