1 место в номинации «Волшебная гора»-2022 (возрастная категория 25-35 лет)

Анжелика Кубряк


Прогулки по городу Ка и Ко


12+

Голова

     Ночью остров Канта совсем не тот, что днём. Местный житель сюда не сунется, обойдёт почём зря. А вот заезжий аль залётный, тот может попасть впросак. Хотя власти и стараются. Вон, подсветили всё кроваво-красным, каждую паутинку обозначили: не надо, дорогой гость, не суйся сюда по ночам.

     Нет, может и повезти. Ходили, вернее, пробегали, знаем. Да и то, со дня ещё просто островные антитела чуток вырабатываются. Но уж если попал на остров в пятницу 13-го — то всё. Хоть местный, хоть какой.

     В самом красном, в самом известном, в самом намоленном месте города в движение приходят 13 колонн. Расступаются гранитные плиты, распрямляются кованые решётки, разлетаются усталые гвоздики. Из своего заточения показывается он. Вернее, она.

     Огромная и отрешённая, она перелетает по кронам деревьев, кружит над речной гладью и поднимается ближе к кровавой луне, пока не найдёт свою жертву. Беспощадная, она нависает над несчастным — и молчит. У того стынут жилы — у неё не дрогнет ни один мускул. Внутреннее и внешнее, звёздное и не очень — всё проносится перед глазами обречённого. Он пытается что-то сказать, но что тут скажешь, что?

     И тогда голова отступает и пролетает дальше, унося свой безмолвный вопрос. А на следующий̆ день в какой-нибудь из книжных Калининграда ломится покупатель и умоляет открыться пораньше. И продавец уже знает, что тому надо. Конечно же, «Критику чистого разума».

 

Краснолесье

     Странный он, лесной народ. Эльфы, волшебные звери и ясноглазые птицы катятся по миру, бегут по лугам, перепрыгивают по ветвям, перекидываются заливистым смехом и нигде надолго не останавливаются. А вот кикиморы, русалки и лешие застревают в бурьяне, тонут в болоте и зарываются в сухостое — вовек не прогонишь.

     Потому и страшно человеку идти в колючий холодный лес. Кого там сегодня больше? Но бывают и исключения. С любопытством лесной народ взирает на человеческий. И бывает, что так засмотрится на трудолюбивых работников и приветливых хозяев у кромки леса, что и прирастёт к нему своей волшебной душой. А люди и начинают замечать: то олень с необыкновенными рогами пробежит вдалеке, то белоснежный волк покажется у озера.

     И начинают рыбаки возвращаться с огромной рыбой, а собиратели с полными корзинами ягод и грибов. И больше ни одна русалка не уводит с собой случайного путника, ни один местный не идёт на дурной голос. Встретишь теперь волшебного зверька, так удача будет за тобой хвостиком бегать.

     А стволы деревьев начинают менять свой цвет. И лес больше не кажется холодным, а теплеет и расцветает, превращается в настоящее краснолесье. И живут люди без страха, сушат травы, разливают душистый мёд и пьют пряный чай за длинным столом. И к ним на угощение приходят местные, городские и даже лесные жители.

     Поговаривают, что с недавних пор последние любят превращаться в косоногих богомолов. Тех самых, что можно встретить в нашей Роминте. Потому и место это радостное, тёплое. Краснолесное.

 

Вой-ой

     Живём мы на той окраине, в которую растёт город. Так что краны, строители, грязюка и человейники — всё это наше. Ничего, привыкли, не первый год.

     Но вот что случилось совсем недавно. С ближайшей стройки стали доноситься стоны. То ли кто-то плачет, то ли ругается, то ли волосы на голове рвёт — непонятно. День, два, месяц. Ни окно открыть, ни по бульварчику прогуляться. Терпели-терпели, да и подали заявление в администрацию: приходите, разберитесь.

     Ну, они и прислали мужчину с чемоданчиком. Главный по шумам, кранам и перепланировкам. Стройку остановили, толпа через забор перелезала и за ним — шурх-шурх. Он покивал, всё поизучал и чемоданчик свой открыл. А там чего только нет: и святая вода, и корвалол, и книжки какие-то. Оказалось, подрабатывает экзорцистом. «А что, из ад-министрации же, там специалисты самого широкого», — решили в толпе.

     Экзорцист перечитал документацию на дом, сплюнул через левое плечо, походил кругами и заявил: «Это стоны людей, которые узнают цену на недвижимость в Калининграде. Их так много, что они образовали новую сущность, которая вселяется в каждую новостройку. Потерпите, само пройдёт». Собрал подписи в протокол и удалился.

     Ну, а мы что — стали ждать. Эту новую сущность тоже понять можно. Пусть, пусть. Так и дома стали сдаваться, люди въезжали, зажили мы спокойно. Как посреди ночи нас разбудил новый вопль: протяжный и безысходный. Вызываем специалиста, а ему и выезжать не надо, сразу всё понял. «Это уже никакая не сущность, а те, кто всё-таки внесли первый взнос. И вот это надолго», — сказал он со знанием дела и тоже тихонечко завыл.

 

Завод

     Ситуация: тебя заносит на самую окраину, конечно, по чистой случайности, прямо к рабочему классу. И тут ожидаемо завод. Но какой?

     Вот смотришь ты на дымящиеся башенки, окидываешь взглядом мостик, соединяющий одно здание (кирпичное) с другим (отштукатуренным), задерживаешься на высоченных оконных проёмах и думаешь, что да, вот тут своё дело знают. Вот тут-то ерунды тебе не предложат. И что-то ещё, какое-то странное чувство… Ах, это пивоварня? А ну-ка, надо попробовать.

     И проводишь вечерок в ресторанчике при заводе, болтаешь с работягами, клянёшься: этой Баварии ещё поучиться надо у наших, у понартовских. И все довольно кивают. А ты уже тоже свой.

     И выходишь поздно ночью на брусчатку, окидываешь взглядом уснувшую до утра пивоварню, и думаешь, что это всё не про хмельное, а про… Но тебя уже догоняют новые друзья, и вы уходите, распевая песни до утра.

     Проходит время, одни работники сменяют других, солод превращается в воду. И однажды «Понарт» засыпает, как кажется, навсегда. И нависает он над прохожими, которые на узком тротуаре жмутся к бетонному забору. Но стоит кому-то из них поднять голову, как его тоже одолевает это странное чувство. 

     Но его уже не утолить.

 

Лисичка

     Конечно, вы замечали — а как тут не заметить такую красоту? — красные, жёлтые, рыжие, охристые кусты на Куршской косе. Стелются они вдоль дороги, так и зазывают вглубь леса, к вечно пляшущим игольчатым великанам. А если поддаться их призыву, остановиться у обочины и подойти, то в любое время, даже в полное душное безветрие, можно услышать движение среди ярких листьев, едва различимый шепоток: фыр-фыр-фыр…

     Кажется, что лисички на косе почти домашние: то и дело выскакивают к человеку, забредают в посёлки, позируют на камеру. Но самый их расцвет приходится на конец октября, на Самайн. Местным остаётся только удивляться: откуда их резко так много берётся? Медовохвостные озорницы бегают по дворам Зеленоградска, прячутся в тени новостроек, водят хороводы с рыжими котами, зажигают свечи в тыквенных головах и допрыгивают до самой Луны, чтобы откусить от неё самый лакомый кусочек.

     Что-что? Это как? Так всё просто: этим лисицам наши законы давно не писаны. Красавицы уже прожили свой век, а их души, как поговаривают, превратились как раз в те пёстрые кусты. И только раз в году они могут выскочить из листвы и вдоволь наиграться друг с другом, другими зверями и, конечно, с людьми.

     Поэтому когда приедете на Куршскую косу, не сходите с тропок, не ломайте ветки и не срывайте цветы. А то мало ли какой дух там живёт — дождётся 31 октября и тоже придёт с вами поиграть, что-нибудь поломать и, если совсем не повезёт, оторвать. Фыр!

 

Балтика

     Когда голова горяча и трещит так сильно, что этот треск завладевает не только сознанием, но и сердцем, животом, всеми конечностями и самой душой, есть только один способ прийти в себя — море.

     Холодное, оно встречает мокрыми объятьями, кусает за ботинки, щекочет под воротником. Гогочут чайки, пружинит песок, поваленные деревья замедляют твой ход. Море выходит из берегов, расплёскивается на небо, падает на тебя робкими каплями. Пщщ — и разум больше не в огне. На рабочую неделю должно хватить.

     «Как резко нагрянул туман», — подумает случайный прохожий.  И ему тоже станет чуточку легче.